Финт хвостом

Два брата.Два выдающихся ума.Два заклятых врага.Агент ФБР Алоиз Пендергаст – и убийца Диоген Пендергаст.Их вражда длилась годами – но теперь она перешла в беспощадную войну.Диоген поставил себе целью не просто уничтожить всех близких людей брата, но и повесить эти убийства на него.Он почти добился успеха.За Алоизом гонятся и полицейские, и бывшие коллеги из ФБР.Единственный, кто согласен ему помочь, – это старый друг, лейтенант Винсент Д'Агоста.Вместе они должны остановить безжалостного преступника.Охота на хищника начинается!Но – доживут ли охотники до ее финала?

Тяжело выступать против хорошо вооруженного и обученного войска, но еще тяжелее делать это, если твое командование играет против тебя и вместо помощи тебе достаются только проблемы, а твои полки не глядя бросают на самые безнадежные участки.Ярослав Волков не из тех, кто сдается, но возложенная на него миссия оказывается слишком тяжела даже для него.

Говард Филлипс Лавкрафт, не опубликовавший при жизни ни одной книги, сделался маяком и ориентиром целого жанра, кумиром как широких читательских масс, так и рафинированных интеллектуалов, неиссякаемым источником вдохновения для кинематографистов, да и само его имя стало нарицательным. Сам Борхес восхищался его рассказами, в которых место человека — на далекой периферии вселенской схемы вещей, а силы надмирные вселяют в души неосторожных священный ужас. До сих пор ежегодно выходят книги, развивающие и анализирующие наследие Лавкрафта, и «Черные крылья Ктулху» — из их числа. В этой антологии, составленной С. Т. Джоши, виднейшим авторитетом по творчеству Лавкрафта, представлены вдохновленные им произведения таких мастеров «литературы тревожного присутствия», как Кейтлин Р. Кирнан, Джон Ширли и другие.

Художник, путешествующий по Швейцарским Альпам, знакомится с компанией веселых молодых людей. Ничто не предвещает таинственных и трагических событий.

Рассказ из цикла Досье Дрездена.Действие происходит в период между «Маленьким одолжением» и «Ренегатом»

I Был восьмой час вечера, когда доктор приложил ухо к моему сердцу, поднес мне к губам маленькое зеркало и, обратись к моей жене, сказал торжественно и тихо: — Все кончено. По этим словам я догадался, что я умер. Собственно говоря, я умер гораздо раньше. Более тысячи часов я лежал без движения и не мог произнести ни слова, но изредка продолжал еще дышать. В продолжение всей моей болезни мне казалось, что я прикован бесчисленными цепями к какой-то глухой стене, которая меня мучила. Мало-помалу стена меня отпускала, страдания уменьшались, цепи ослабевали и распадались. В течение двух последних дней меня держала какая-то узенькая тесемка; теперь она оборвалась, и я почувствовал такую легкость, какой никогда не испытывал в жизни. Вокруг меня началась невообразимая суматоха. Мой большой кабинет, в который меня перенесли с начала болезни, наполнился людьми, которые все сразу зашептали, заговорили, зарыдали. Старая ключница Юдишна даже заголосила каким-то не своим